ЭКСПЕРИМЕНТ!

Фильмец, с громким названием «Эксперимент» экскрементом, хоть и попахивает, но, только в хорошем смысле этого слова.

В том смысле, в каком воняет от любого фильма гениального Фон Триера, да и вообще в арийском синематографе подобная тенденция наблюдается.

Заставил задуматься о многом.

Но, профессия жить спокойно не даёт, поэтому больше всего думаю: «Так о чём же кино-то?»

Ну, выражаясь грамотнее, что же хотел сказать режиссёр своим произведением?

Я понял так: каждый зарабатывает как может, хочешь жить — умей вертеться.

Слабак помер, лидер, даже благодаря собственному распиздяйству, потеряв хорошую работу, хватается за рискованое дело, и результат налицо: деньги, работа, прекрасная дама на берегу моря, а на участников, результаты, последствия ЭКСПЕРИМЕНТА герою накакать.

Кстати, Бункер Хиршбигеля так и не посмотрел, может тогда пойму режиссёра лучше?

События, подобные этим, произошли в 1971 году в Стэнфордском университете в Калифорнии и известны в истории психиатрии как «Стэнфордский тюремный эксперимент». Тогда испытания пришлось остановить на шестой день: обращение «надзирателей» с «заключенными» достигло опасной черты, и как только пациенты стали проявлять признаки обостренной депрессии, их выпустили на волю. Немецкий «Эскперимент» идет гораздо дальше — и шестого дня, и депрессии. Потому что источник вдохновения у него другой: не мягкотелые американские опыты, а «реальное телевидение». «Последний герой за стеклом одиночки». И видеокамеры имеются.

Настоящий ужас начинается не тогда, как проливается первая кровь, а когда граница между реальностью и игрой стирается. От реальности нельзя ожидать, что она будет играть по правилам. От нее можно ожидать всего. Если смотреть фильм как комментарий к звериной сущности нашей натуры, то он слишком предсказуем.

В «Эксперименте» Оливер Хиршбигель строит свой триллер по классической схеме века Просвещения. Что будет, если изолировать два десятка человек от всего остального мира, разделить на тюремных заключенных и надзирателей и предоставить самим себе, запретив применение насилия? Понятно что. Среди заключенных находится журналист, который заинтересован в скандальном ходе эксперимента. Но намеренные провокации тут излишни. И вот уже начались пытки и издевательства над заключенными. Журналиста бреют наголо, избивают и поливают мочой. Менее активных борцов с властью просто лишают одежды и сна. В глазах лидера охранников поблескивают истеричные искорки. А косая жидкая челка, белесые глаза и тщедушие в сочетании с безумной самоуверенностью добавляют ассоциаций с лидером Третьего Рейха. К слову сказать, практически все «надзиратели» в той или иной мере являются ущербными, слабыми, закомплексованными людьми, которые не могут контролировать ситуацию не иначе, чем силой.

Они, по сути, вообще олицетворяют собой некую стихийную субстанцию, неуправляемую силу, которая скрыта в подсознании у каждого и едва сдерживается тоненьким слоем нашей «цивилизованности». Достаточно дать такой силе крохотную возможность, и она выйдет из-под контроля…

Дама-психолог приходит на дежурство — и глянув в экран видеокамеры, направленной на тюремные решетки, встречается с глазами дежурившего ночью врача. Он уже разделил судьбу заключенных, переодет в арестантскую рубаху, рот его заклеен. Рты всех заключенных заклеены. В камерах царит мертвая, обреченная тишина. Серебристые полоски скотча не только лишили людей возможности говорить — одной из самых главных черт, отличающих человека от животных; эти полоски — точно яркие линии маркера, которым восторжествовавшая стихия человеческой хищности подчеркнула свой триумф.

Люди стоят за решеткой, точно животные в зверинце. Но настоящие звери в этот момент разгуливают на свободе. Это один из самых острых моментов фильма, поражающих больше всего.

Очень сильный кадр — черный ящик, в который «надзиратели» (хотя, кажется, это слово можно уже писать без кавычек) собирались отправить провинившихся. Пасть ящика открыта, он точно живое существо с ехидной терпеливостью ждет своего часа. И вот он проглатывает свою жертву. По иронии судьбы, это оказывается тот самый многострадальный журналист. Который, кроме всего прочего, ужасно боится темноты. Он пронес свой страх через все свое детство. Но сейчас он сумел преодолеть его и победить черный ящик. И это стало поворотным пунктом сюжета. Теперь никто больше не будет безропотно сносить издевательства надсмотрщиков.

Торжествуют, в конечном итоге, те, кто недавно смотрел на мир сквозь прутья решетки.

Один из бывших надзирателей сидит на корточках, обхватив голову руками; он точно повторяет своей позой знаменитую фотографию побежденного фашиста перед разбитой пушкой.

Ко всему вышесказанному нельзя не добавить несколько слов о восхитительном построении каждого кадра, каждой «картинки». Подбор цветов, преобладание, нет, даже господство нарочито прямых линий; яркий контраст цветов, преимущественно нервно-оранжевого, вызывающего тревогу грязновато-зеленого, и режущего глаза белого, неожиданные скачки от света к полной темноте и особенно неприятные звуки, эти скачки сопровождающие — все это очень сильно влияет на нервную систему зрителя. Надо признаться, к концу фильма ощущаешь себя немного «дергано». Можно представить, как чувствовали себя «заключенные». Ощущение это подогрела также и музыка: нечто анахроничное по ритму, ядовито-кислотное, полностью отражающее все вычурность и весь гротеск ситуации.

Кстати, о музыке. Временами кажется, что многие кадры лучше бы были озвучены Rammstein»ом (хотя шедевр и не нуждается в изменениях), так как фильм по своей идее и способам выражения этой идеи очень близок к творчеству группы, то есть, даже ее сути — тот же гротеск, та же бритвенная острота, та же кажущаяся незамысловатость текста, та же вычурность сюжета и тот же беспробудный мрак, в пучины которого может погрузиться слабая человеческая душа… Как и Rammstein, намеренно, вызывающе и злостно сыгравший на стереотипах о немецкой нации (грубый, ритмичный, даже «лающий» язык, брутальность и витающий где-то рядом призрак Третьего Рейха), фильм «Эксперимент» является чисто и нарочито немецким продуктом.